Салат из огурцов и помидоров тоже добивал. Муж ест с майонезом, я и ребёнок – с маслом. Две миски делали. Свекровь любит со сметаной. Делала один салат со сметаной на всех, хотя было сказано, что со сметаной никто не ест. Потом возмущалась, что салат никто не ест. А нафига целую огромную миску салата нарезала и сметаной залила? Про окрошку молчу. В тот единственный раз за год, когда мы её готовили, я с трудом усмирила желание дать свекрови по голове бутылкой кваса.

Стирка. У нас капсулы. Нам нравится. У свекрови – дешёвый порошок и дорогой кондиционер с максимально сильным и стойким ароматом. Чтобы даже через год вещь пахла. Хоть мылом хозяйственным стирала бы – да наплевать было бы. Нет, она и наши вещи в стиралку кидала, своим вонючим кондиционером поливала, потом обижалась:

– Спасибо бы сказали, для вас старалась.

С мужем в спальне почти каждый вечер шёпотом ссорились.

– Ей тяжело, она развелась, отчим издевается, грязью поливает, квартира ещё не продана. Куда я её? На улицу? Потерпи, пожалуйста, родная, она уедет, проси всё, что хочешь, – уговаривал муж после выслушивания моих претензий.

Мать он пытался угомонить, осекал её, говорил, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Ей было наплевать.

Терпела. Пока однажды не сорвалась. В тот день было комбо: йогурты, заказанная пицца (деньги на ветер, лучше самим сделать, по мнению свекрови) и стирка. Моя любимая блузка встретила меня после работы этой резкой вонью. Ну кто просил? Кто?

Я орала. Я орала, прося высшие силы послать мне терпения и выражая недоумение – за какие грехи меня так наказывают. Венцом моей речи стала фраза:

– Я понимаю, почему ваш муж подал на развод, я бы тоже с вами развелась, вы невыносимы.

Я задолбалась возвращаться по вечерам с работы не домой, а на поле боя. Я задолбалась выслушивать бред свекрови по поводу йогуртов. Задолбалась неделями нюхать этот сраный кондиционер. Вещи, постиранные свекровью, пахли на всю, мать её, квартиру. Муж задолбал со своими “Ей тяжело, она развелась”. Ему тоже перепало, спросила, как скоро мы побежим разводиться при такой жизни.

Свекровь в слёзы, я в слёзы. Муж стоял, не знал, к кому бежать, кого утешать и что делать. К сыну сбежал.

Моё выступление не прошло незамеченным. Свекровь замолчала. Молча носила свою воду, ела свои сырые желтки, стирала свои вещи, наши трогать перестала, а при виде баночки йогурта только поджатые губы выдавали её отношение к содержимому баночки. И это молчание было пропитано мукой и самопожертвованием, да так пропитано, что все видели, как героически свекровь молчит. Страдает, но молчит. Месяц молчала и съехала.

Когда свекровь стала владелицей крошечной студии, я радовалась больше всех. Выпроводила её со всеми почестями и стрясла с мужа обещание, что его мама никогда не приедет к нам в гости. Он же сам неоднократно повторял, что я смогу просить всё, что захочу. Вот и попросила. Накушалась я её общества вдоволь.

Как за это время с ума не сошла, не знаю. Уже несколько лет свекровь не видела и не слышала, но до сих пор как вспомню совместную жизнь, так злюсь. Это же надо было быть настолько уверенным в собственной правоте и категорически непримиримым к чужим привычкам и укладам человеком, просто диву даюсь. Записано.